Черепанов Макс - Трое
Макс Черепанов
Владиславу Петровичу Крапивину посвящается
Т Р О Е
"У меня есть слово,но в нем нет букв,
У меня есть лес, но нет топоров,
У меня есть время, но нет сил ждать,
И есть еще ночь, но в ней нет снов..."
В.Цой
Им было лет по 15, а может, по 20, а может вообще по 25, но факт тот,
что они собрались как-то вместе. Это не в первый раз случилось, они соби-
рались раньше, и не раз, и в разных местах, и по разным поводам, за столом,
с напитками или без - это было почти все равно, и вот сейчас собрались
тоже. Наверно, в плотной череде школьных занятий выпало "окно", или отме-
нили лекцию, или босс не пришел сегодня на работу, но эти трое так или
иначе оказались свободны. Свобода эта была временная, через пару часов
им всем нужно было куда-то идти, вместе или нет - черт его знает, но идти
явно не хотелось, а время проходит не совсем впустую, если треплешься,
а особенно с теми, кого ты можешь назвать своими друзьями. Розовых слюней
о "вечной дружбе" эти трое не распускали, и само это слово старались не
произносить, словно боялись, что от слишком пристального взгляда что-то
испарится. Но они были не дураки, и даже больше - очень умные ребята,
а кое-кто из них даже считал себя втихомолку гением, но не особенно рас-
пространялся об этом, и не потому, что боялся насмешек, а просто из-за
того, что справедливо полагал, что сначала неплохо было бы проявить себя.
Как и всяких людей, у них конечно же были имена, но их имена не
скажут нам ничего, потому что мир наводнен Максимами, Игорями и Денисами,
а их условно можно было бы обозвать Писателем, Романтиком и Циником. Рома-
нтик не ждал алых парусов, разве что чуть-чуть, Писатель пока написал не
слишком много, а Циник считал себя человеком жестким, но не жестоким.
Впрочем, хотя эти прозвища и условны, но общей направленности характеров
соответствуют.
- Чего-то ты сегодня какой-то кислый, - заметил Циник Романтику, -
опять дома неприятности?
- Да нет, просто книжку читал до пяти утра.
- Толкиен?
- Крапивин.
- Как называется?
- Трое с голубятни, что ли...
- Голубятня на желтой поляне, - сказал Писатель.
- Ага. Трилогия. И финал там такой мощный, знаешь... Не смейтесь, но
я чуть не заплакал в конце. Серьезно.
Не смеялись. Только Циник вспомнил:
- Ты вообще как-то легко в расстроганные чувства приходишь. Когда
первый раз последнюю серию "Гостьи из будущего" посмотрел, тоже весь
день ходил потерянный...
- Так мне двенадцать было тогда. Но фильмец неплохой, согласись.
Детский, конечно, и наивный, но сцена прощания в финале им удалась. Когда
она стоит и машет ручкой, в снопе света, а стена едет, отделяет ее, закры-
вает, оставляет их с сером двадцатом веке...
- С Крапивиным ведь тоже так, - сказал Писатель. И детско вроде, и
наивно местами, но ведь мы читаем, и сейчас читаем. И ты, Циник, тоже, хоть
и не признаешься...А ведь детьми нас уже назвать сложно.
- Главное ведь не в том, вымахал ты под два метра или нет, - горячо
вступил Романтик, - а в том, ребенок ли ты еще в душе или нет. Если в тебе
еще не умер ты другой, из детства - значит, будешь воспринимать.
- C ребенком в душе не выживешь. Вон сколько дерьма вокруг, - зло
сказал Циник, - чтобы выжить, сильным надо быть. А сильным становишься -
гибкость теряешь...
- Крапивин же выжил, - возразил Романтик, - и не только выжил, а еще
и преуспел.
- Исключения только подтверждают правило, - ответил Циник, - да и
неизвестно, преуспел ли.
- В любом случае, - твердо сказал Писатель, - он не зря свою
