Черная Н И - В Мире Мечты И Предвидения
Черная H. И.
В мире мечты и предвидения
Hаучная фантастика, ее проблемы и художественные возможности
"Человек живой и реальный, с неповторимым, индивидуальным обликом и
душевным миром, со своими собственными, иногда забавными, иногда
трогательными привычками и странностями, человек, который любит жизнь и
умеет ценить ее и в радости, и в печали, ищет и ошибается, но имеет в себе
силы признать и исправить ошибку, для которого чувство товарищества,
доверие друга - самая высокая святыня и, наконец, человек, честно и
неуклонно, но просто, без позы и рисовки исполняющий свой долг перед людьми
- "далекими и близкими", - вот герой, с каким мы встречаемся в мире
будущего, созданном Стругацкими на страницах их книг ("Путь на Амальтею",
1960; "Стажеры", 1962; "Возвращение", 1963 и др.).
Герои Стругацких не согласны на бессмертие, если ради него надо
жертвовать полнотой своих чувств и переживаний, а всякая искусственная
ограниченность, односторонность, будь это даже развитие одной из самых
существенных человеческих способностей - способности к познанию, -
воспринимается ими как уродство и фанатизм. Именно так оценивают герои
повести "Далекая Радуга" поступок тринадцати ученых - "Чертовой Дюжины",
которые, приняв решение отсечь в себе всю "эмоциональную половину
человечьего", избавиться от "психической призмы", чтобы посвятить себя
целиком и исключительно процессу развития научного знания, срастили себя с
машинами: "Избавиться от всех этих слабостей, страстей, вспышек эмоции.
Голый разум плюс неограниченные возможности совершенствования организма.
Исследователь, которому не нужны приборы, который сам себе прибор и сам
себе транспорт... Человек-флаер, человек-реактор, человек-лаборатория.
Hеуязвимый, бессмертный..." (80) Совершив эту изуверскую операцию,
уничтожив в себе целый мир высших человеческих эмоций, эти ученые
фактически перестали быть людьми, обрекли себя на одиночество среди живых.
Вместе с ценностями эмоционального и нравственного порядка у них исчезли и
стимулы к научному творчеству. Опыт не удался, и один за другим
"бессмертные" разрушают себя и уходят из жизни.
Коммунистическое общество всей Земли, изображенное И. Ефремовым, и
картины будущего, рисуемые Стругацкими, сходны в принципиальном и основном:
определяющим для фантазии утопистов неизменно является коммунистический
идеал. Эта общность конечной цели уверенность в ее осуществлении лежит в
основе оптимистической концепции будущего, характерной для советской
научно-фантастической утопии в целом и отличающей ее от негативных
построений фантастов Запада мрачных безрадостных картин будущего, внушаемых
писателям самой буржуазной действительностью (81).
Однако принципиальная идейная общность советской утопической фантастики
не исключает богатства и разнообразия конкретных решений в трактовке
будущего. "Туманность Андромеды" Ефремова и произведения о будущем
Стругацких представляют собой как бы два крыла, две основные разновидности
современной советской утопической фантастики, отличия между которыми
обусловлены прежде всего разницей творческих установок писателей.
Роман Ефремова, при всем его своеобразии и новаторстве, ведет свою
генеалогию, как указывалось выше, от традиционной утопии. Сознательная
ориентация на изображение идеального общественного уклада, определенная
философская установочность свойственна роману Ефремова. И значительная
временная дистанция, отделяющая общество Эры Великого Кольца от наших дней,
необходима для того, что
